Александрова М.Д.

ГЕРОНТОГЕНЕЗ ЧЕЛОВЕКА

(Проблемы социальной и психологической  геронтологии/ М.Д.Александрова. Л., 1974)

О термине «геронтогенез»
Термин «геронтогенез» только еще начал входить в научный обиход. Необходимость этого термина определяется тем, что другие термины, такие, например, как «обратное развитие» «инволюция», не соответствуют самой природе того процесса каким является старение. Слово «геронтогенез» обозначает понятие, содержанием которого и является становление ста­рости, т.е. тот запрограммированный естественным отбором период онтогенеза, за которым следует смерть (кстати сказать, можно говорить и о развитии смерти, танатогенезе).
Слово «инволюция», в противоположность слову «эволю­ция», обозначающему движение вперед, означает движение назад, к исходным позициям, «обратное развитие» или оста­новку движения. Нет ничего менее удачного, чем этот термин в применении к старению.
Онтогенез — индивидуальное развитие особи — начинает­ся с зарождения, когда соединяются мужские и женские клет­ки и происходит дробление яйца. Наиболее специфическим для развития оплодотворенного яйца, а затем эмбриона явля­ется реализация колоссальных энергетических ресурсов, кото­рые заложены в этих живых образованиях, необычайно бурное развитие, связанное с распадом и непрерывным самовозобнов­лением. Количество энергии не только расходуется, но и на­капливается для новых стадий жизни. Стареющий организм, отмирая и умирая, никогда не приходит к своему исходному состоянию. В нем процесс катаболизма (разрушение) начина­ет резко преобладать над анаболизмом (накопление), энергети­ческий баланс не восстанавливается, жизненных ресурсов ста­новится все меньше и меньше. Живое происходит от живого. В старости же живое постепенно переходит в мертвое; специфические, структурное, асимметричное превращается в аморфноеили кристаллическое. Есть лишь частные случаи в развитии процесса старения, когда какие-то функции или процессы становятся похожими на исходные. Сходство между ребенком и стариком — лишь внешняя аналогия. Об этом различии Б.Г. Ананьев пишет: «Так или иначе, но внешнее сходство между детством и старостью по некоторым нейродинамическим характеристикам, о котором говорилось раньше, на самом деле маскирует глубо­кое различие» (Ананьев, 1968, с. 221).
Геронтогенез — то слово, которое вполне адекватно обозна­чает сложный, противоречивый, нелинейный и фазный процесс, каким на самом деле является старение. Выдающийся совет­ский геронтолог И.В.Давыдовский подчеркивает, что старость есть жизнь в новых условиях взаимоотношения организма со средой. Старый организм предъявляет к внешней среде иные условия, чем молодой организм. С нашей точки зрения, основ­ной движущей силой или основным противоречием старости является неуклонное движение индивидуума навстречу смер­ти, с одной стороны, и инстинкт самосохранения — с другой. Пока человек может бороться за жизнь, боится смерти, — он живет (душевно больные люди часто не боятся смерти, они стремятся к ней, это и есть основной симптом болезни). Если в старом теле действуют адаптационные и компенсаторные ме­ханизмы, то они позволяют ему жить. Этим характеризуется нормальное старение.
Мы пользуемся термином «геронтогенез» с уверенностью, что не только правильно его употребляем, но и выражаем свою научную позицию.
О геронтогенезе человека
У всех живых организмов, растительных и животных, есть общие механизмы, обеспечивающие жизнедеятельность. Глав­ными из них являются метаболизм, гомеостаз и чувствитель­ность. Но у нас речь идет о геронтогенезе человека.
Все крупные современные геронтологи (Бине, 1960; Бурльер, 1962; Комфорт, 1967; Давыдовский, 1966, и др.) подчеркивают социальную детерминированность старения человека.
Т.В. Карсаевская отмечает, что социальное существование человека обеспечивает ему специфику морфологических и физиологических свойств, из которых следует отметить цефализацию, вторую сигнальную систему и дополнительный горизонтальный контур регуляции центральной нервной си­стемы. Эти свойства человек благоприобрел в процессе тру­довой и культурной деятельности. Новообразования, специ­фичные для человека по сравнению с животными, характери­зуются в работах Б.Г.Ананьева и Т.В.Карсаевской, и нам нет необходимости на них останавливаться, тем более что в этих работах имеются ссылки на обширную литературу. В свою очередь А. Комфорт (1967) ссылается на Гексли: «В эволю­ции человека роль отбора постепенно перешла к интеллек­ту». Очевидно, говоря о геронтогенезе человека, в первую оче­редь надо иметь в виду социальное его бытие и целенаправ­ленную борьбу общества за долголетие. Выше мы упоминали о том, что отношение к старым людям стало большой соци­альной проблемой, которая на низкой ступени цивилизации решалась в зависимости от конкретных экономических усло­вий. В настоящее время гериатрия, герогигиена и социальная геронтология вносят существенные коррективы в течение жиз­ни человека, продолжительность которой все увеличивается. В то же время вопрос о протекании самого геронтогенеза, за­держивании входа в него, продлении периода зрелости по срав­нению с периодом старости определяется, как говорит 3.Г.Френ­кель (1960, с. 8-9), сознанием и твердой волей человека. Борь­ба за долголетие прежде всего и есть стремление к продлению зрелости.
И.В.Давыдовский (1966, с. 16 и 19) охарактеризовал науку о старости человека так: «Гериатрия — это наука о стареющей человеческой личности, давно закончившей свой рост... наука о человеке, уже пронесшем через свою жизнь врожденные и приобретенные, биологические и социологические атрибуты своей личности». И дальше: «Вот почему в геронтологии и ге­риатрии так сильно подчеркивают социальные, этические и экономические стороны вопроса, в том числе и долголетие, ко­торых необходимо коснуться» (курсив наш. — М.А.). Все это пишет не психолог, а врач-патолог и гериатр.
Говоря о геронтогенезе человека, нельзя не подчеркнуть существенные различия между старением организма живот­ных и старением личности, индивидуальности, которой явля­ется только человек. «Единичный человек как индивидуаль­ность может быть понят лишь как единство и взаимосвязь его свойств как личности и субъекта деятельности, в структуре которых функционируют природные свойства человека как индивида», — пишет Б.Г.Ананьев. В рассуждении об индиви­де, личности и индивидуальности Б.Г.Ананьев (1969, с. 334) показывает, как конкретно в названных понятиях разворачива­ются соотношения категорий единичного, общего и особенного. И. В. Давыдовский (1966, с. 30) дает еще такую очень существенную характеристику старости: «Таким образом, старость, как детерминированный процесс в общем развитии индивиду­ума, имеет свой характерный для нее статус, т. е. объективный закон бытия. Этот закон имеет бесчисленное количество ин­дивидуальных преломлений, подчеркивающих со своей сторо­ны одну частную закономерность: чем выше стоит организм, тем больше различий между особями, физическими и функци­ональными симптомами старости, временем их появления» (курсив наш. — М. А.). Это глубоко философский подход к проблеме.
О фазах геронтогенеза
В своей системе человекознания Б. Г. Ананьев придает значение фазности периодизации онтогенетического пути. Он детально рассматривает периодизацию, выработанную в современной антропологии, психофизиологии (Вirrеп, 1964), в психологии и социальной психологии (Вrот1еу, 1966). Особенно подробно Б.Г.Ананьев останавливается на периодизации Д.Бромлея. Действительно, эта периодизация более всего соответствует позиции самого Б.Г.Ананьева, считающего дробную периоди­зацию, большое количество фаз, из которых складывается жиз­ненный цикл, важнейшим требованием для правильного пони­мания самого онтогенеза как динамического явления.
Факты, полученные в лаборатории, руководимой Б.Г.Ананье­вым (Гольбина, 1970; Рыбалко, 1969), говорят о том, что в период взрослости отсутствует та стабильность или плато на графике, которые обычно приписывают этому периоду. Внутри взрослости в пятилетние промежутки времени и даже боле короткие промежутки происходят значительные колебания.
Специфика периодизации, которую проводит Д.Бромлей состоит в рассмотрении каждой фазы с точки зрения социаль­ного статуса человека, статуса, который появляется, развива­ется и исчезает с течением жизни. Приводим описание цикла старения полностью.
Цикл старения состоит из трех стадий: 1) «удаление от дел» («отставка», по выражению автора, 65-70 лет); 2) старость (70 и более лет) и 3) дряхлость, болезненная старость и смерть (максимум около 110 лет в условиях Англии и Западной Ев­ропы). Первая из этих стадий характеризуется повышением впечатлительности (восприимчивости) к нарушениям жиз­ненного стереотипа и «психическим беспорядкам» в ближай­шем окружении; увеличивающейся потребностью к коммуни­кации, обострением чувства родства и привязанности к близ­ким людям; освобождением от служебной роли и общественных дел или продолжением некоторого рода деятельности с целью поддержания авторитета и власти; адаптацией к новым услови­ям жизни без постоянных напряженных занятий; ухудшением физического и умственного состояния. Для многих мужчин эта стадия оказывается последней, так как в Англии и Уэльсе (по данным последней переписи) средняя продолжительность жиз­ни мужчин — 68 лет, в то время как средняя продолжительность жизни женщин превышает ее на 6 лет (74 года).
Старость характеризуется Д. Бромлеем весьма лаконично: полная незанятость в обществе, отсутствие каких-либо ро­лей, кроме семейных, растущая социальная изоляция, посте­пенное сокращение круга близких людей, особенно из среды сверстников, физическая и умственная недостаточность.
Последняя стадия — одряхление, болезненная старость — характеризуется нарастанием явлений сенильности в поведении и психической сфере, окончательным нарушением биоло­гических функций, хроническими болезненными состояния­ми, смертью.
Характеристики фаз в цикле старения могут быть подверг­нут критике. Важно подчеркнуть, что составленные английским ученым характеристики должны быть рассмотрены с точки зрения индивидуальных различий. Эти фазы разные люди проходят по-разному, о чем свидетельствуют приведенные в предшествующих главах факты.
О законах геронтогенеза
Поскольку геронтогенез есть лишь часть онтогенеза, его последний этап, то в нем действуют те же общие онтогенетичес­кие законы. К числу этих общих и, более того, главных законов можно отнести закон гетерохронности — разновременности.
Этот закон вначале сформулировал А.В.Нагорный (1950) применительно к структурам и функциям всех организмов: «Дольше всего сохраняются в онтогенезе те структуры (и функ­ции), которые теснее связаны с осуществлением основного жизненного процесса — собственно обмена веществ в его наи­более общих, не узко специализированных проявлениях». По мнению В.Н.Никитина, гетерохронность проявляется в тем­пах и в качественном различии протекания старения для раз­ных структур и функций, т.е. в «почерке» старения. Мы этот общий биологический закон и его конкретные проявления по­пытались приложить к старению некоторых психофизиологи­ческих функций, в частности, к зрительно-пространственному различению. Данные экспериментов показали, что гетерохрон­ность действительно имеет место, так же, как и очередность. Оказалось, что прежде всего процесс старения охватывает спо­собность видеть близко расположенные предметы — наруша­йся аккомодация, затем далеко расположенные предметы — падает острота зрения; затем старение (начиная с 80 лет) охватывает поле зрения — оно суживается и почти не влияет на гла­зомер (Александрова, 1965).
Несколько опередив нас, Е.Ф.Рыбалко в своих работах установила приложимость закона гетерохронности к развитию пространственно-различительных функций у детей. Тщательные, методически глубоко продуманные исследования Е.Ф.Рыбалко позволили ей проследить и разновременность, и разный темп созревания, развития и стабилизации сенсорного и перцептивного полей зрения. Гетерохронность была обнаружена как между обоими видами зрительного поля, так и внутри каждого из них.
В заключении своей монографии Е.Ф.Рыбалко (1969, с. 116–117) пишет: «Общий вывод заключается в том, что имеет ме­сто известное несовпадение основных этапов онтогенетиче­ской эволюции сенсорного и перцептивного зрительных полей в младшем школьном возрасте к 12 годам в основном и закан­чивается формирование объема поля зрения, а в подростковом возрасте к 14 годам приобретает достаточно зрелый вид объем перцептивного зрительного поля. Период зрелости той или иной функции также характеризуется различным временным интервалом. В относительно более ранние сроки наступает ухудшение объема перцептивного поля (60-69 лет), в то вре­мя как объем сенсорного поля зрения отличается достаточно высокой сохранностью вплоть до 69 лет. Полученные данные свидетельствуют об отсутствии прямой зависимости между периодом созревания и периодом увядания зрительно-про­странственных функций».
Далее Е.Ф.Рыбалко указывает на весьма интересный факт, заключающийся в том, что гетерохронность особенно четко проявляется в переходные периоды. Приводим результат ее| исследования полностью: «Резкие расхождения в темпах рос­та поля зрения по различным направлениям наблюдаются в школьные годы жизни. В результате этих изменений происхо­дят структурные преобразования сенсорного зрительного поля. Известные различия в характере изменчивости границ поля зрения наблюдаются и в более зрелые годы жизни, что тоже, видимо, подготавливает внутреннюю перестройку зрительно; пространственной функции в период ее инволюционного развития. Возрастная динамика перцептивного зрительного поля также отличается внутренней равномерностью изменения его различных показателей в периоды наибольших изменений функции» (Рыбалко, 1969).
Являясь общим онтогенетическим законом, закон гетерохронности, блестяще раскрытый Е. Ф. Рыбалко (1964, 1969), находит свое место в старении и других психологических процессах, рассмотренных рядом геронтологов и обнаруженных также и нами. Например, небезынтересным является тот факт, что результаты проведенного в лаборатории кафедры общей психологии ЛГУ исследования словесно-ассоциативной дея­тельности старых людей позволяют саму речевую реакцию рассматривать как состоящую из двух компонентов. Один ком­понент — это время речевой реакции, второй компонент — ее содержание. Если время речевой реакции у старых людей с возрастом все замедляется, старые люди реагируют медленно, го содержательная сторона часто остается на высоком уровне, у большинства стариков (70-90 лет) слова-раздражители вы­зывают вполне адекватные слова-реакции с индивидуальны­ми различиями, присущими зрелым людям. Разновременность старения разных видов памяти описана, в частности, С.Пако (1960) в ее обзорной статье.
Гетерохронность — это общий закон онтогенетического раз­вития, который полностью себя проявляет в геронтогенезе.
Закон гетерохронности может быть конкретизирован в виде второго закона, который А.В.Нагорный обозначил «почер­ком» старения, мы его называем законом специфичности. В ис­следовании Е.Ф.Рыбалко наглядно показано, что сенсорное и перцептивное зрительное поле развиваются с присущими каждому из них особенностями. Закон специфичности преж­де всего проявляется в том, какое направление принимают кривые возрастных изменений, какой они приобретают вид. Действительно, развитие одних функций и процессов (что под­мечено С. Пако при анализе широкого психометрического ма­териала) графически выражается в виде линейной регрессии, где возраст отрицательно коррелирует с величиной показате­ли, развитие других процессов на графике имеет вид кривой. В этом случае можно отыскать на левой части графика пункты симметричные правой части. Такая зависимость найдена, например, для оценки пространственных отношений лицами в возрасте 10-17 и 70-89 лет.
И, наконец, кривые возрастного развития могут иметь характер неравномерный, с наличием горбов, впадин, пиков и т.п. Подобного рода кривые могут быть получены при количест­вом и психографическом анализе продуктивной деятельности людей (творчество ученого, писателя и др.). Примеры, иллюстрирующие специфичность старения, можно обнаружу на множестве фактов, о которых достаточно говорилось выше.
В качестве третьего общего закона геронтогенеза выступа­ет закон разнообразия, который может быть рассмотрен и как частное проявление специфичности. Этот закон заключается в том, что показатели состояния тех или иных функций, про­цессов или свойств в период геронтогенеза приобретают в ис­следуемых группах большой разброс, значительно превышаю­щий разброс в группах зрелых людей. Этот факт выявлен нами, например, при изучении времени речевой реакции и отраже­ния коротких временных интервалов.
Закон разнообразия есть выражение явления все большей индивидуализации людей в период старения.
О факторах, влияющих на старение
Под экологическими факторами подразумеваются все те внеш­ние условия, которые так или иначе влияют на процесс разви­тия, прежде всего — условия среды обитания. Применительно к человеку это условия социальной среды: профессиональный труд, особенности культуры, быта и т.п.
Во-первых, факты свидетельствуют о том, что люди, занимающиеся неизнурительным физическим трудом на свежем воздухе, дольше сохраняют быстроту движений, стройность фигуры, общую моторную и психическую активность; то же относится к людям, занимающимся физической культурой без большой степени напряжения. Примером высокой выживаемо­сти (долголетия) с явно выраженной психической и физической сохранностью могут служить жители Дагестана. Р.Ш.Аликишиев (1962) называет следующие основные факторы, способ­ствующие долголетию в Дагестане: 1) географические осо­бенности и климатические условия горной части республики, 2) простая молочно-растительная и мясная пища, принимае­мая 3-4 раза в сутки, строгое запрещение алкогольных напит­ков, курения и половых излишеств; 3) своеобразные бытовые особенности и культурные традиции, передающиеся столети­ями из поколения в поколение; 4) физический труд на протяжении всей жизни и соблюдение ряда рациональных правил гигиены; 5) нормальный отдых, как пассивный, так и активный; 6) улучшение материально-бытового уровня жизни насе­ления за годы Советской власти.
Дагестанская АССР занимает в настоящее время одно из первых мест по сравнению с другими странами не только по количеству долголетних, но и по рождаемости. Здесь речь идет об общей сохранности, остающейся у старых людей на высоком уровне (о факторах экологического порядка, обеспечивающих эту сохранность), благодаря закреплению слаженных наслед­ственных программ.
Во-вторых, можно говорить и о стабилизации отдельных психофизиологических и психических процессов в условиях старения, которые способствуют долголетию и которые поддер­живают общую и особенно творческую активность. Как извест­но, имеет место сохранность логической памяти у людей, сис­тематически занимающихся интеллектуальным трудом (С. Пако), сохранность высокого интеллектуального уровня и других познавательных функций у лиц, обладающих одаренностью и упражняющих свой интеллект (см. гл. 5).
И, наконец, можно говорить о стабилизации функций в связи с условиями трудовой профессиональной деятельности. К таким функциям относится способность пространственного различе­ния в зрении. Французский геронтолог-офтальмолог Г. Оффре (1960) приводит данные, полученные Дюаном и характеризу­ющие пресбиопию (несовершенство видения вблизи). Оказы­вается, что начиная с 10 лет сила аккомодации падает, подчи­няясь прямой зависимости от возраста. Если сила аккомода­ции в 10 лет равна 16 диоптриям, то в 40-45 лет она равна 4. От 45 до 60 лет аккомодация падает до единицы.
Между 50 и 60 годами аккомодация достигает своего низ­шего уровня, а затем стабилизируется. Резерв аккомодацион­ной силы становится настолько мал, что человеку приходится корректировать зрение вблизи стеклами. Интересным являет­ся тот факт, что у людей, не работающих с мелкими предмета­ми, упражняющими свое зрение на дальние расстояния, акко­модация остается на высоком уровне на всю жизнь и падает значительно замедленнее или вовсе не падает.
Еще в большей степени такая стабилизация замечается в остроте зрения. Продольный метод исследования позволяет проследить за тем, как у одного и того же человека с возрастом сохраняется или падает острота зрения. Факты, полученные в лаборатории ЛГУ М.Я.Ложечниковой и Л.Н.Кулешовой, го­ворят о том, что водители всех видов транспорта, начальники ж.-д. станций, охотники и многие другие, имея в молодости ос­троту зрения 1 или 1/5, сохраняют такой показатель до глубо­кой старости. Причину такой стабилизации данной функции при возрастном развитии надо искать в экологических услови­ях. Профессиональная организация труда, где человеку прихо­дится работать с удаленными объектами, является в данном случае ведущим фактором, стабилизирующим пространствен­ное различение. И наоборот, необходимость постоянно рабо­тать с близко расположенными объектами, напрягать зрение, глядя на мелкие детали, цифры, буквы и т. п., способствует раз­витию близорукости, которая может все прогрессировать, и тогда требуется коррекция для рассматривания как вблизи, так и вдали расположенных предметов.
Константность восприятия, развиваясь у детей в процессе обучения, у старых людей падает, однако она стабилизирует­ся (Дворяшина, 1968) у тех старых людей, которые на протя­жении своей жизни занимались измерением геометрических форм и др.
Сохранность психических процессов, а также моторики че­ловека, общая сохранность в период геронтогенеза и связанная с ней пригодность к труду находятся под воздействием многих факторов, которые, сложно переплетаясь между собой, созда­ют ту индивидуальную картину старения, о которой говорят И.В.Давыдовский и Б.Г.Ананьев. В этом смысле «почерк ста­рения» и находит свое реальное воплощение — каждый чело­век стареет по-своему, каждый человек после зрелости вступа­ет в тот или иной вид старости.
Об эволюционных факторах геронтогенеза
Экологические факторы сталкиваются с факторами наслед­ственности. Вопрос о причинах долгожительства — особый вопрос, обсуждение которого не является нашей специально задачей. Однако нельзя не отметить прежде всего того, что многие геронтологи считают долгожительство человека наследственно запрограммированным. Этот факт рассматрива­ется Л.Бине (1960). Говоря о генетических и экологических факторах продолжительности жизни, он приводит материал, подтверждающий большую выживаемость тех поколений, ко­торые родились от долгопроживших, и указывает на прогноз для последующих поколений. То же можно найти и у А. Ком­форта (1967).
Л.Бине указывает на то, что влияние наследственности на продолжительность жизни проявляется во всех человеческих расах. Можно сказать, что у долгожителей хорошо слаженная наследственная структура, которая воспроизводится поколе­ниями, но, очевидно, условия обитания для животных, соци­альная среда для человека могут повлиять на эту «хорошо сла­женную программу», либо закрепив и улучшив ее, либо испор­тив вплоть до внесения полной дисгармонии.
Вопросы, связанные с продолжительностью жизни челове­ка как наследственным фактором, можно обсуждать лишь с общеэволюционных позиций. Еще в начале нашего столетия английский биолог Ч. Майнот (Minot, 1913) высказал идею о том, что раннее постарение организмов и их смерть являются полезным признаком, обеспечивающим обновление популя­ций и смену генотипов. Эволюция в целом направлена, по мне­нию Ч. Майнота, на уменьшение продолжительности жизни. Организмы, живущие продолжительно, до старости, становят­ся бременем для молодых и задерживают изменчивость и раз­витие. Выдающийся последователь Ч.Майнота А.Комфорт (1967) выдвинул ряд убедительных аргументов против при­знания короткой продолжительности жизни в качестве факто­ра, ускоряющего темпы и направляющего эволюцию. Для подтверждения своей мысли он привел следующие примеры: муш­ка дрозофила живет всего две недели, но за 20 миллионов лет своего существования она осталась такой, как и была, в то вре­мя как человек и слон за 1 миллион лет значительно измени­лись по сравнению с исходными формами, хотя продолжи­тельность жизни этих существ в среднем очень велика. Анг­лийский же биолог Э. Медавар (Medawar, 1952) не считает возможным рассматривать долгую жизнь особи в качестве су­щественного фактора эволюции. С его точки зрения, доживание до геронтогенеза в животном мире — исключительное явление. Условия существования в природе, утверждает Медавар, на­столько жестоки, отбор настолько силен, что животные не до­живают и до 30% своего потенциального срока существования. С точки зрения Медавара, старость как биологическое явление есть результат доместификации, т. е. вмешательства человека создающего животным особый микроклимат. С его точки зре­ния долгожительство лишь артефакт филогенеза.
Недавно американский биолог Вильямс разработал тео­рию, согласно которой в процессе эволюции сталкиваются две противоположные тенденции — центростремительная и цент­робежная. Первая тенденция наблюдается у тех животных, ко­торые имеют мало врагов и живут долго, например черепахи, крупные рыбы, некоторые хищные птицы, периоды размноже­ния этих животных растянуты на длительные в течение жиз­ни сроки; вторая — центробежная тенденция — появляется тогда, когда у животных много врагов, плохо развиты защит­ные средства и они находятся под постоянной угрозой истреб­ления. Период размножения этих животных сдвинут на моло­дой возраст, после интенсивного воспроизведения потомства такие животные часто погибают, жизнь их коротка. В качестве иллюстрации Вильямс приводит следующее: две разновидно­сти бабочек, принадлежащие к одному виду, развиваются по разным тенденциям. Одна раса обладает едким запахом и, сле­довательно, несъедобна, такая раса живет 2-3 месяца, размно­жаясь в течение этого периода. Другая раса, не обладающая та­ким запахом, употребляется в пищу птицами. Вследствие этого подобная бабочка сразу же после прохождения стадии куколки откладывает яйца и погибает. Срок жизни рас наследуется.
Вопрос об унаследовании продолжительности жизни оста­ется предметом интенсивного изучения генетиков, эволюцио­нистов и других биологов. В качестве самостоятельной выделяется особая область — эволюционная геронтология. Большой вклад в разработку этой науки внесли английский биолог-ге­ронтолог А.Комфорт, французский ученый того же направления Л.Бине и американец Вильямс.
Продолжительность жизни человека, унаследование долгожительства должны рассматриваться особо. Складывание наследственной структуры человека, долгожительство как со­ставная часть этой структуры, вероятно, тоже может рассмат­риваться с точки зрения теории Вильямса, хотя такая поста­новка вопроса сама по себе является дискуссионной.
Содержание социальной геронтологии
Социологический аспект
Говоря о предмете социальной геронтологии, К. Тиббиттс в статье «Социальный аспект старения» (Tibbitts, 1963) выделил ряд вопросов о том, как старение детерминируется обществен­ными условиями и как старые люди в качестве особой группы взаимодействуют с обществом.
Значение культуры и общества. Культура, по словам Тиббиттса, включает в себя ряд институтов, среди которых глав­ными являются семья, экономика, правительство и религия. Культура также включает науку, работу, контроль за здоровь­ем и благосостоянием. Развернутое определение культуры за­вершается у К. Тиббиттса указанием на то, что задача общества состоит и в том, чтобы определить количество старых людей, осуществлять заботу об их здоровье и благосостоянии. Функ­ция общества — создание условий для жизни старых людей. Главная задача социологии старения — определить место ста­рого человека в обществе.
Социальные изменения. Здесь отмечается то весьма важ­ное обстоятельство, что общество постоянно изменяется, и эти изменения не могут не отразиться на старых людях, которые вынуждены менять многие свои взгляды и привычки, что пред­ставляет трудность для них. Отмечается и то, что знания, ра­нее полученные пожилыми людьми, уже становятся бесполез­ными в наше время, и поэтому старые люди, как выражается К. Тиббиттс, чувствуют себя не на своем месте, неловко. Эта Неловкость усугубляется страхом перед будущим. По сути дела, отмеченное Тиббиттсом значение социальных изменений, вли­яющих на самого стареющего человека, есть социально-психо­логический аспект старения, самым тесным образом связан­ный с проблемой пригодности стариков для работы в сфере со­именного производства, науки и культуры Это в свою очередь связано с вопросами, которые не могут решаться в сфере социологии, а естественно, должны быть пе­ренесены в сферу психологии, педагогики и медицины.
Работа и уход на пенсию. Здесь К. Тиббиттс замечает, что в сравнении с ранними историческими эпохами человек дол­жен трудиться не до самой своей смерти, а пока у него хватает на это энергии. Старый человек, по его мнению, в наше время не чувствует себя производителем как таковым, он может уже не трудиться, уйти в отставку. Основные вопросы, которые стоят перед социологом, отмечает Тиббиттс, таковы: Какой от­печаток накладывает отставка на личность и ее умственное здоровье? Какое место могут занять старые члены общества в нем? Как поддерживать людей на протяжении этого периода?
Семейные отношения. В этом разделе Тиббиттс пишет об изменении семейных отношений в современном обществе, ука­зывает на распад традиционной патриархальной семьи, на из­менение статуса старого человека, на лишение его прежнего места главы семьи. Он пишет, что пожилым людям для удов­летворения своих нужд приходится обращаться не к детям и внукам, а к общественным организациям.
Статус. Высказанные выше положения позволяют Тиббиттсу шире рассмотреть изменение общественного статуса ста­рого человека. По его словам, в примитивном обществе образ жизни разных поколений изменялся мало и поэтому старые люди имели преимущество вследствие накопленного опыта, мудрости и знания традиций, которые возлагали на них обя­занность быть учителями молодежи. В настоящее время эти качества уже не ценятся. Молодые люди лучше выполняют свою роль в результате современного образования и не нужда­ются в помощи старых.
«Умственное здоровье». Автор ставит вопрос, в какой сте­пени у старых людей может сохраниться умственное здоровье, бодрость духа, как на эти стороны личности влияет уход на пенсию. Возникает проблема, которую американские социоло­ги выдвигают в качестве одной из центральных социально-геронтологических проблем, — проблема «занятости» и «незаня­тости» старых людей, и вместе с ней встает проблема так назы­ваемого разобществления, тенденция к потере коммуникации.
Эта проблема широко разрабатывается Камминг и Генри (Ситming, Henry, 1962), Хэвайюрстом (Havighurst, 1964) и многими другими. Особый интерес представляет работа Генри (Henry, 1963), посвященная этой проблеме.
«Угнетенные группы». Под «угнетенными группами» под­разумеваются те группы стариков, которые теряют свой соци­альный статус, теряют самостоятельность, доход, не состоят ни в каких организациях, а целиком зависят от общества, нахо­дясь на его иждивении. Этим группам противопоставляются те, которые либо пытаются сохранить свое прежнее обществен­но-экономическое положение, либо организуют особые орга­низации, клубы и т. п. Тиббиттс указывает на то, что в США, Канаде и Северо-Западной Европе производится планирова­ние национального дохода для строительства специальных уч­реждений для пенсионеров, входящих в угнетенные группы.
Статья Тиббиттса носит программный характер и одновре­менно подытоживает исследования, проделанные социальны­ми геронтологами за 10 лет.
Основная мысль, которая пронизывает выступление К. Тиббиттса (1963), состоит в том, что старые люди рассматриваются обществом как особая социальная группа, в отношении которой действуют определенные социальные законы, и что ответствен­ность за положение старых людей в обществе несет само обще­ство. И как бы ни рассуждал К. Тиббиттс с «надклассовых», «общесоциальных» позиций, все равно он вынужден признать, что доход — это то, на чем держится экономика старого челове­ка, а если его нет — старый человек попадает в угнетенную груп­пу и целиком зависит от благотворительности общества.
Мы подробно остановились на характеристиках социологи­ческих подходов к процессу старения, вернее, показали, как К. Тиббиттс характеризует социологический аспект социаль­ной геронтологии, тем более что этот подход не единственный. В дальнейшем тот же Тиббиттс расширяет круг вопросов, ко­торые затрагивает социальная геронтология, в частности, опре­деляет социально-психологический подход.
Социологическую линию в социальной геронтологии осу­ществляет и датский социолог Е. Фрииз (Friis, 1966). Если рас­смотренная выше работа К. Тиббиттса представляет собой постановку вопроса, выделение ряда социологических проблем ста­рения, словом, носит теоретический характер, то доклад Е. Фрииза, который он представил международному конгрессу соци­ологов, иллюстрирует конкретно социологический подход к исследованию, носящий практический характер. Доклад назы­вается «Старые люди в трех индустриальных странах» и начи­нается с определения предмета социальной геронтологии. По словам Е. Фрииза, ее предметом являются жизненные условия и поведение старых людей, а также их отношение к биологи­ческим факторам и среде обитания. Он утверждает, что старые люди выделяются в определенную качественно своеобразную группу. По его словам, возникло много предрассудков и мифов относительно положения этой группы в западных индустри­альных странах, многие из которых нуждаются в подтвержде­нии; говорят даже о катастрофических изменениях, утверж­дая, что старые люди в индустриальных странах социально и психологически занимают самое невыгодное положение в об­ществе. Исходя из этого, высказываются, как говорит Е. Фрииз, следующие предположения: 1) большинство старых людей изолированы от общества, в том числе и от семьи; 2) желая продолжать работу после определенного возрастного предела, старые рабочие не могут получить места вследствие отрицатель­ного к ним отношения со стороны администрации; 3) большин­ство старых людей живут в плохих экономических условиях; в США и Великобритании хуже, чем в Дании (далее Е. Фрииз докладывает конгрессу о том, что в 1956 г. начался сбор эм­пирического материала по трем указанным странам и что первая публикация о его результатах была предпринята в 1960 г. Следующая будет осуществле­на в 1964 г. Эти исследования возглавил в США Чикагский университет, в Великобритании — Кембриджский, в Дании — Национальный институт со­циальных исследований).
Высказывания Е. Фрииза прежде всего свидетельствуют о том, что в руководящих кругах крупных индустриальных стран мира имеется серьезная озабоченность тем, какое впечатление экономика, а следовательно, и благосостояние населения, про­изводит на мировую общественность, тем более что многие экономисты и социологи считают, что отношение общества к старикам отражает уровень его цивилизации.
Е. Фрииз отвечает на поставленные 3 вопроса следующим образом:
1. Исследования показали, что 3/4 старых пар и половина одиноких живут без детей, однако 80% из них во всех трех странах имеют живых детей.
2. Значительное количество старых людей (мужчин) продолжают работать и после достижения пенсионного возраста.
Е. Фрииз приводит такие данные (табл. 7.2). К этому Е. Фрииз делает интересное примечание: «В Дании люди заняты мень­ше в промышленности, чем в сельском хозяйстве».
На основе анкетных данных и проведенных интервью он делает вывод о том, что причиной ухода старых рабочих на пенсию является не отрицательное отношение предпринимателей к ним (дискриминация), а плохое состояние здоровья.
Таблица 7.2
Процентное соотношение мужчин, занятых на производстве, в возрасте 65 лет и старше в 3 капиталистических странах

Данные, представленные Е. Фриизом, и их обсуждение представляют большой интерес в связи с тем, что, во-первых, они подтверждают демографический анализ, касающийся постаре­ния производительной части населения; во-вторых, эти дан­ные свидетельствуют о том, что независимо от субъективного стремления тех или иных предпринимателей признать или Дискриминировать старых рабочих они вынуждены считаться с потребностью капиталистического производства и прини­мать на работу людей любых возрастов, если это выгодно.
3. Отвечая на третий поставленный в исследовании во­прос, Е.Фрииз вынужден признать, что старые люди в Дании живут лучше, чем в США и Великобритании. Он отмечает, что обследуемые им старые люди не представляют собой однородной по разным показателям, в том числе и по доходам, группы следовательно, вряд ли можно говорить о старых людях как единой социальной группе вообще. Причем обращает на себя внимание и то, что эта неоднородность имеет место в значи­тельно большей мере в США, чем в двух других индустриаль­ных странах. Кроме того, при организации обследования не учитывалось, в каком материальном положении находились старые люди в их зрелые годы, т. е. ухудшилось или улучши­лось это положение. Данные опросника свидетельствуют, что 17% старых людей в Дании, 51% в Великобритании и 34% в США считают, что они живут не хуже, чем тогда, когда им было 55-60 лет. Е.Фрииз не случайно подчеркнул неоднород­ность групп старых людей, которые отличаются друг от друга прежде всего степенью дохода. Доходу, необходимому для под­держания старых людей, уделяли внимание также Аллегер (Alleger, 1964), Крепс (Kreps, 1968), Тиббиттс (Tibbitts, 1963) и другие.
К социологическим проблемам старения относится соци­альная адаптация старых людей. Под социальной адаптацией понимается то, как старые люди, получившие новые качества в силу своего возраста, приспосабливаются к обществу и как общество приспосабливает старых людей к себе. Некоторые авторы называют старость «возрастом плохой адаптации», ко­торая происходит вследствие различных соматических и пси­хических изменений личности, а также в связи с переменами в семейной жизни и окружающей социальной среде (Pollak, 1948). Вопрос о социальном обеспечении престарелых и пенсио­неров является одним из основных вопросов прикладной соци­альной геронтологии (Ross, 1968; Knowles, 1965). Зарубежные социологи ставят перед собой другой вопрос: может ли обще­ство выработать систему оценок, которая установит стандарт для работы и ухода на пенсию, учитывающий не только кален­дарный возраст рабочего, но и его физическое состояние (Szevshuk, 1966). Особое внимание в последние годы привлекает проблема жилищного строительства и устройства жизни по­жилых людей (Carp, 1966; Geitly, 1968), а также проблема институциализации лиц, нуждающихся в уходе и медицинском обслуживании (Hefferin, 1968), и многое другое.
По мнению социальных геронтологов, одним из основных факторов успешной социальной адаптации пожилых людей считается вовлечение их в производство. Этот вопрос выходит за рамки геронтологии и решается с учетом целого ряда обсто­ятельств. Прежде всего, это вопрос, который ставят предпри­ниматели перед своими служащими: в какой степени могут быть старые люди пригодны к новым условиям производства, можно ли их обучать? В связи с этим экономические компа­нии, акционерные общества и т. п. привлекают ученых для ре­шения вопроса о возможности обучать и переучивать старых рабочих, например с целью оставить зарплату на более низком уровне, чем, если бы пришлось нанимать молодых, которые потребуют более высоких расценок.
Проблема привлечения старых рабочих к труду самым тес­ным образом связана с исследованиями по психогеронтологии. Американский социолог Шевчук (Szevshuk, 1966) обобщил данные, касающиеся тех условий, в которых могут успешно ра­ботать старые люди с учетом специфики их психофизиологи­ческих возможностей. Было выяснено, к каким условиям про­изводства может привыкнуть старый человек и какие условия желательно создать, чтобы труд старых рабочих был продук­тивен. Датский социолог С. Форсман (Forssman, 1962) опубли­ковал большую статью, касающуюся исследования возможнос­тей привлечения старых людей к производству с учетом труд­ностей, встречающихся на пути практического решения этого вопроса. Первая трудность — психологического порядка, свя­занная с субъективной самооценкой старых людей, не видя­щих перспективы своей деятельности. Вторая — финансового, ибо старым рабочим предприниматели могут платить меньше. Третья трудность — социально-демографическая, связанная с постарением населения, что вызывает конкуренцию с молоды­ми рабочими. Четвертая — геронтофобия, предубеждение нани­мателей против старых людей. Американский социолог П.Мильхоль (Milhol, 1965) говорит о том, что к трудностям адаптации относится нежелание старых рабочих менять свою высокую квалификацию, в результате чего они предпочитают лучше остаться вне производственной деятельности, чем терять преж­нюю квалификацию, приобретая новую. К проблеме адаптации старых людей примыкает и такой вопрос, как передвиже­ние сроков пенсионного возраста (трудовая мобильность), имногие другие.
Поскольку социальная геронтология за рубежом, особенно социологический ее аспект, есть часть буржуазной социоло­гии, на ней лежит печать всех присущих последней черт: ее огра­ниченность, направленность на утверждение целесообразности буржуазного общества, попытка разрешить социально-эконо­мические противоречия буржуазного общества в рамках капи­тализма.
Одним из наиболее слабых мест социальной геронтологии является решение проблемы дохода старых людей. Доход опре­деляет положение состарившегося человека в буржуазном об­ществе. Известный американский прогрессивный писатель и публицист Э.Колдуэлл (1966) подверг острой критике рас­суждения социальных геронтологов относительно дохода. Эта критика обращена ко всей капиталистической системе. Свою книгу «Вдоль и поперек Америки», очерк «Финикс, Аризона» Э. Колдуэлл посвящает именно этому вопросу. Он пишет: «Ста­рость в Америке наших дней того и гляди станет привилегией совершенно новой социальной группы... Есть достаточные и даже подкрепленные доказательствами факты, что застрель­щиками в борьбе за повышение общественного статуса стари­ков явились неугомонные агенты по продаже недвижимости... Современный, полностью электрифицированный домик для дво­их в городе-саде, выбранном по вашему усмотрению, обойдется вам в десять-пятнадцать тысяч долларов. Далеко же мы ушли от богаделен, сельских работных домов и других форм обществен­ного призрения престарелых» (Колдуэлл, 1966, с. 116-119).
Кто может жить в городах-садах? Те, кто имеет доход — капитал. А кто закончит свой жизненный путь в богадельне? Те, кто его не имеет. Глубокое противоречие буржуазной сис­темы — неравенство членов общества; разделение на бедных и богатых, белых и цветных находит свое отражение и в зарубеж­ной социальной геронтологии.
Мы изложили содержание некоторых наиболее существен­ных социологических проблем, которые пытаются поставить и разрешить зарубежные социальные геронтологи.
Социально-психологический аспект
Мы кратко охарактеризовали проблемы социологии старения, которая является существенной составной частью зарубежной социальной геронтологии. Другой ее частью является соци­альная психология старения. Здесь центральное место занима­ет проблема личности старого человека. В рассмотрение старо­го человека как личности входит очень большой круг вопросов, в том числе гигиена, психическое здоровье, обучаемость и при­годность к труду и многое другое, что сближает социальную ге­ронтологию с психологией, педагогикой и медициной.
Важное место среди проблем этого направления занимает теория разобществления (disengagement), выдвинутая Дж. Розеном и Б.Нойгартен (Rosen, Neugarten, 1960), Е. Камминг и В. Генри (Cumming, Henry, 1962). Эта теория предполагает «раз­рыв между личностью и обществом, уменьшение энергии лич­ности и ухудшение качества оставшихся связей». Разобществление, по мнению Генри, представляет собой психосоциальное явление, объясняющееся как природными изменениями пси­хологии стареющей личности, так и воздействием на нее соци­альной среды. Наиболее отчетливо этот процесс проявляется у людей в пенсионном или предпенсионном возрасте. Кроме прекращения трудовой деятельности и вследствие этого ухуд­шения материального состояния и падения социального пре­стижа человек на этой стадии жизненного пути часто теряет родных и близких, отделяется от приобретших самостоятель­ность детей. Эта утрата прежних социальных ролей в совокуп­ности с ухудшением состояния здоровья и спадом умственной деятельности ведет к нарушению сложившегося динамическо­го стереотипа личности, к изменению ее мировоззрения и по­ведения. Явление разобществления выражается в изменении мотивации, сужении круга интересов и сосредоточении их на своем внутреннем мире (Cameron, 1967), в спаде коммуника­бельности (Cumming, Henry, 1961) и др.
Социологи и социальные психологи направляют свои уси­лия на изучение семьи. К. Тиббиттс, Е. Фрииз, Д. Бромлей (Bromley, 1968) и многие другие рассматривают современную семью с точки зрения взаимоотношений генераций, обращая внимание на то, что традиционная патриархальная семья рас­падается, что старики — отцы семейства уже не играют преж­ней роли, что молодое поколение не нуждается в поддержке старого, а старое вовсе отходит от семьи, не выполняя роли дедушек и бабушек. Этот вопрос К. Тиббиттс (1963) специаль­но выделил в своей статье «Социальные аспекты старения». Эмпирические данные, представленные Е. Фриизом 6-му Меж­дународному конгрессу социологов, также говорят об отделе­нии старых людей от детей и внуков.
Процесс разобществления как раз и начинается с этого от­деления. В социальных и психологических явлениях распада традиционной семьи заложены и «обратные связи» между ста­рением личности и ее социальными характеристиками, о ко­торых говорилось выше. Когда человек стареет, общество и в данном случае семья как общественная единица не предъявля­ет к нему никаких требований, отвергает его, тем самым лишает определенной роли, меняет статус. Человек, лишенный прежне­го статуса, теряет активность, и процесс старения ускоряется. Это отвержение старых людей, которое исходит из потребности молодого поколения, служит одним из источников разобще­ствления. Вторым источником является сам старый человек, который теряет коммуникабельность. Потеряв старые обще­ственные связи, например родственные, дружественные и дру­гие, он уже не в силах завязать новые. И третьим самым глав­ным источником становится уход от дел, выход на пенсию. Работая по найму, человек бывает связан так или иначе с дру­гими людьми: начальник — подчиненный, напарник — сосед по станку, исполнитель — заказчик, продавец — покупатель и т. п. Теряя привычные деловые коммуникации, человек становит­ся некоммуникабельным. Тяжело отражается на психическом здоровье человека не только уход от дел, но и переход на дру­гой вид деятельности. Содержанием жизни человека, особен­но пожилого, всегда бывает его семья и его окружающие. Люди чаще всего говорят друг с другом о семейных или трудовых делах; если нет семьи, нет места работы, человек некоторое время по инерции продолжает поддерживать старые связи, ин­тересуется тем, что происходит с детьми, родственниками, что происходит на работе, потом эти связи становятся уже искусственными и постепенно прерываются. Количество поступаю­щей к человеку информации уменьшается, круг его интересов сужается, падает и активность, в связи с чем ускоряется про­цесс старения.
Теория разобществления зародилась в США, эмпиричес­кие данные, характеризующие явление разобществления, по­лучены в США главным образом Розеном, Хэвайюрстом и Ньюгартен, теоретический анализ этих и других данных принадле­жит Камминг, Генри и другим.
В 1963 г. В. Генри, психолог из Чикагского университета, сделал доклад на заседании Американского психологического общества. Этот доклад выражает позиции автора и других со­циальных психологов относительно занятости и незанятости старых людей. Незанятость людей, вышедших на пенсию, са­мым непосредственным образом связана с разобществлением и рассматривается как особая и очень важная проблема. До­клад В. Генри (Henry, 1963) заслуживает особого внимания. В нем обсуждаются такие понятия, как досуг (свободное вре­мя) и занятость. Генри говорит, что часто ошибочно предпола­гают, будто мудрость и перспективы старых людей будут обус­ловлены досугом, в котором они нуждаются. Под досугом под­разумевается, говорит Генри, ссылаясь на словарь Вебстера, «свобода от занятий или обязанностей». Если зрелый человек совершает полезное для общества дело, он должен быть занят. Следовательно, люди накладывают на себя определенные обя­занности.
Незанятость, по мнению Генри, появляется у старых людей в результате уменьшения жизненной активности и энергии. Незанятость рассматривается как совокупный процесс, психосоциальное явление, которое объясняется как психологией данного индивидуума, так и воздействием на него общества, включающего или выключающего его из социальной жизни. Общество может возложить на старого человека обязанности. Но оказывается, что если общество не накладывает на старого человека обязанностей, то он не может, тем не менее, освобо­диться от обязанностей по отношению к самому себе. В связи с этим внешние социальные факторы поведения и его мотивы. У старого человека отходят на второй план, а на первый план выходят внутренние его потребности. Старый человек, таким образом, интровертируется и начинает более всего любить себя остается привязанным к самому себе.
У старого человека, как рассуждает В. Генри, меняется мо­тивация трудовой деятельности. Человек стремится к труду в послепенсионные годы уже не с целью содержать себя, а ради труда, который приобретает эмоциональную окраску. Старый человек анализирует свою работу только по отношению к са­мому себе, а не к общественной деятельности, как способность выполнять работу, как самооценку.
В. Генри отмечает далее тот факт, что старые люди делятся на три группы в зависимости от количества имеющейся у них пси­хической энергии. Первая группа включает в себя тех, кто, чув­ствуя себя достаточно бодрым и энергичным, продолжает тру­диться, выполняя определенные обязанности перед обществом, оставаясь на том же месте работы, где были в зрелые годы, — они заняты. Вторая группа включает тех, кто не работает по найму, не выполняет общественных обязанностей, а наслаждается своим собственным делом, которое называют хобби. Эти люди имеют достаточно энергии, чтобы тоже быть занятыми. И третья груп­па включает людей со слабой психической энергией, действи­тельно не занятых или занятых главным образом собой.
Эмпирические исследования Ньюгартен (Neugatten, 1964), проведенные в Канзас-Сити, обнаружили, что «занятость» не есть привилегия лишь зрелых людей, а «незанятость» не есть привилегия старых.
В заключение Генри делает такой вывод: занятость и неза­нятость представляют собой общие формы динамики психоло­гии личности (например, свойственный подросткам эгоизм связан с незанятостью). «Освобождение» от занятости явля­ется внутренним процессом, и этот процесс в конечном счете становится неизбежным. По мнению многих, освобождение осуществляется во всех случаях жизни. Процесс освобожде­ния зависит не от старости, говорит далее Генри, а от жизнен­ного опыта, всего перенесенного в ранние этапы жизни, и не является признаком старости как таковой.
В. Генри пытается свой теоретический анализ эмпиричес­ких данных, которые он, к сожалению, не приводит, ввести в практику. Проблема занятости и незанятости поднята зару­бежными социальными геронтологами, среди которых есть со­циологи, психологи и врачи, до уровня теории. Действитель­но, эта проблема заслуживает большого внимания и может рассматриваться с разных позиций.
Таким образом, В. Генри 1) раскрыл психологическое со­держание самого понятия занятости; 2) показал специфику за­нятости старого человека с психологической точки зрения, особо выделив мотивацию занятости; 3) указал на общевозраст­ные черты этого явления; 4) выдвинул проблему занятости в ряд практических задач социологии.
Теория разобществления нашла сторонников и исследова­телей среди психологов и социологов других зарубежных стран. В частности, много места отводит ей английский ученый Д. Бромлей (Bromley, 1966). В своей книге «Психология старения че­ловека» он обсуждает вопросы, связанные с разобществлением. Вторая глава этой книги начинается высказыванием аме­риканского социального геронтолога Р. Хэвайюрста, которого можно считать одним из основоположников теории разобще­ствления, Р. Хэвайюрст пишет: «Говоря о личной и обществен­ной приспособляемости, мы говорим о целях жизни в разном возрасте. Личное приспособление является своего рода внут­ренней гармонией, а общественное приспособление — гармони­ей с окружающим миром. Проблема геронтологии как науки состоит в том, чтобы понять эти гармонии, описать их объектив­но, измерить их, если это возможно, и установить их взаимоот­ношения и отношение к другим сторонам жизни человека». Связь с обществом в жизни человека, его направленность вовне — экстравертированность, переходит в его внутренний план — интровертируется, поэтому-то поддержание общественных свя­зей и их утрата — разобществление — стали предметом изуче­ния психологии личности вообще и ее возрастного аспекта в особенности.
Д. Бромлей ищет параллели между возрастом старения и возрастом юности: «Период жизни, связанный с ранним ста­рением, разобществлением, с уходом со службы, можно срав­нить с периодом наступления половой зрелости и юностью» (Bromley, 1968, с. 67). В эти периоды происходят глубокие биологические изменения (обычно более быстрые в юности) и та­кие же глубокие перемены в отношениях между индивидом и обществом. Д. Бромлей, давая характеристики каждому перио­ду жизненного цикла человека, выделяет, наряду с физиологи­ческими и психологическими сторонами, и сугубо социальные Предпенсинный возраст от 55 до 60 лет он характеризует как вершину некоторых социальных достижений и авторитета и в то же время частичное разобществление от профессиональных ролей и общественных обязанностей. Возраст 70 лет он счита­ет тем возрастом, когда возникает «зависимость, полное разоб­ществление...» (Bromley, 1966).
Наряду с общей характеристикой возраста Д. Бромлей, по­добно В.Генри, указывает на индивидуальные различия в разобществлении. Некоторые старые люди упрямо сопротивля­ются давлению, ограничивающему их жизненное простран­ство. Некоторые из них отказываются уходить на пенсию до тех пор, пока их не заставляет это сделать плохое здоровье. Не­которые умирают такими, какими они жили, активными и дея­тельными. Некоторые отказываются принять совет, даже когда он дается из лучших побуждений и согласуется с их собствен­ными интересами, если этот совет означает отказ от деятельно­сти, которая занимает центральное место в их жизни, и т. п. Нельзя не отметить тот факт, что выдающийся румынский биолог, эндокринолог и геронтолог К. Пархон (1959), рассмат­ривая типы высшей нервной деятельности стариков, наряду с физиологическими характеристиками (ослабление возбуди­тельного и тормозного процессов, нарушение подвижности и др.) дает чисто социальные характеристики этим типам. На­пример, как указывает К. Пархон, сильный уравновешенный тип характеризует стремление создавать эффективные обще­ственные связи, следовательно, имеется тенденция, направ­ленная против разобществления. Признаком силы является наличие коммуникабельности. Сильный же неуравновешен­ный тип благодаря вспыльчивости, сварливости, отсутствию самообладания делает общение с ним затруднительным для других людей, и потому образуется разобществление.
Большое значение Д. Бромлей придает половым различиям в протекании старения человека, он указывает на специфику процесса разобществления у женщин и у мужчин. Это пред­ставляет безусловный интерес, тем более что такого подхода к разобществлению и занятости у В.Генри мы не обнаружили. Д.Бромлей говорит, что у женщины разобществление тоже имеет место. Однако ее задача может быть проще, так как она, даже будучи одинокой, должна приспосабливаться к неожи­данному уходу на пенсию. Женщина в разное время выполня­ет роль дочери, матери, бабушки, жены или родственника. Ее положение существенно зависит от структуры семьи, для муж­чины же более существенны перемены в положении на служ­бе и финансовом обеспечении, в статусе и др. (Bromley, 1966). Д. Бромлей подробно останавливается на жизненной позиции одиноких и семейных женщин, работавших прежде или заня­тых только семьей. Так же как и американские социальные геронтологи, он уделяет внимание специфике семейных отно­шений как источнику разобществления.
Уход на пенсию рассматривается Д. Бромлеем специаль­но. Прежде всего указывается на то, что оплаченная работа играет большую роль в жизни человека, определяет его соци­альную роль. Он обращает внимание на то, что человек гото­вится к уходу на пенсию заранее, обдумывает, как он будет адаптироваться к новым условиям своего существования. Та­ким образом, Д. Бромлей, так же как и американские соци­альные геронтологи, выдвигает проблему адаптации старых людей как одну из важнейших социологических и социаль­но-психологических проблем. Адаптация, очевидно, как го-. ворит Р. Хэвайюрст, связана с восстановлением нарушенной внутренней гармонии из-за нарушения взаимосвязей лично­сти с внешней социальной средой. Очень важно для старого человека, не раз говорит Д. Бромлей, чтобы уход на пенсию не был резким, неожиданным. Резкое изменение социально­го статуса человека, лишение прежних общественных ролей, авторитета, лидерства может привести к нарушению психи­ческого здоровья. Подобного рода перемена в жизни стано­вится стрессовой ситуацией, способной вызвать тяжелое пси­хическое расстройство. Понятно поэтому, что в этом случае гериатрия смыкается с социальной геронтологией, входя в нее как составная часть. Старческие психозы рассматриваются Е.С.Авербухом (1969) как психические заболевания, которые возникают не только в результате сердечно-сосудистой недостаточности, свойственной старости, но и не в меньшей мере в результате изменения в соци­альной жизни старого человека: в семье, на работе и т. п. Вопрос о старческих психозах должен быть предметом для специально­го рассмотрения, здесь мы его касаться не будем. Этот вопрос тес­но связан с социальной гигиеной, от которой в соединении с ге­риатрией выделялась новая научная область под названием герогигиена. За рубежом герогигиена разрабатывается в комплексе с социальной геронтологией.
К проблеме занятости и связанной с ней проблеме разобществления примыкает и проблема досуга старых людей, которая рассматривается в качестве самостоятельной. В связи с уходом от дел, выходом в отставку у старых людей возникает большой резерв свободного времени — досуг. Они могут быть заняты се­мейными и общественными делами, сохранять в какой-то сте­пени свой прежний социальный статус, но у них есть свой до­суг, который должен быть заполнен приятными, интересными делами. Небезынтересным является тот факт, что многие люди современного буржуазного общества считают работу ради рабо­ты чем-то зазорным, лишающим их свободы. Такой взгляд мож­но проиллюстрировать высказыванием уже упомянутого нами американского социального психолога и геронтолога Р. Хэвайюрста (Havighurst, 1964), считающего, что человек во всех циви­лизованных странах живет под властью работы как необходи­мости, которая лежит на нем как железное ярмо. Достоинством XX века Хэвайюрст считает технику, высвобождающую для человека все больше свободного времени. В связи с этим встает вопрос о наиболее продуктивном использовании свободного времени. Он считает, что формула детство — учеба, взрослость — работа, старость — покой должна быть пересмотрена так, чтобы эти три вида деятельности имели место в любом возрасте. Люди не знают этого искусства, пишет Р. Хэвайюрст, выйдя в отстав­ку они вместо того, чтобы заняться учебой и игрой, ищут себе новую работу. В заключение он пишет, что от умения использо­вать свободное время будет зависеть, полезна или бесполезна жизнь старого человека, приятна она или неприятна.
Подобный взгляд на досуг осуждает английский писатель С.Моэм (1874-1965 гг.). Герой его новеллы «Праздный меч­татель» говорит: «Досуг! Если бы люди понимали, что это та­кое! Это самое ценное, что может иметь человек. Но люди так глупы... Они работают ради работы. У них не хватает ума по­нять, что единственной целью всякой работы является досуг». Для укрепления своего кредо Т.Уилсон, герой новеллы, обра­щается к мифу о двух городах — Сибарисе, где люди, не тру­дясь, наслаждались жизнью, и Кротоне, где жили смелые и трудолюбивые люди. Воины из Кротона уничтожили Сибарис и его жителей, воины из другого города уничтожили Кротон и кротинян. По мнению Т. Уилсона, результат был одинаков, и это укрепило его желание жить среди прекрасной природы Капри без труда. Автор новеллы С. Моэм так ее построил, чтобы наказать своего героя за стремление 25 лет своего зрелого возра­ста жить праздно, расслабляя свою волю. Несчастный Т. Уилсон, герой новеллы, последние годы своей жизни, не имея силы воли покончить с собой, оставшись без средств, походит ско­рее на животное, чем на человека: он сходит с ума.
Проблема досуга — значительная социальная проблема, поэтому она нашла свое отражение в художественном произ­ведении большого мастера слова. Советскому читателю полез­но ознакомиться со взглядами на досуг прогрессивных писате­лей и общественных деятелей, а также и тех, кто не разделяет их взгляды, т. е занимает чуждую нам идеологическую позицию. Интересно то обстоятельство, что герой новеллы С. Моэма и крупный американский психолог Р.Хэвайюрст говорят одно и то же. Общественно значимый труд они считают бременем, в то время как не только марксисты, но и не являющиеся марк­систами прогрессивные ученые и общественные деятели видят в труде основную потребность человека, в которой он в пер­вую очередь черпает радость.